Форум » Дискуссии » PRO/BMDO (продолжение) » Ответить
PRO/BMDO (продолжение)
milstar: Radar performance degrades in environments disturbed by nuclear explosions. ################################################### Hit- to-kill GBIs eliminate the nuclear weapon in the interceptor, but not that in the incoming RV, which could detonate on contact or command. ####################################### Neskolko yglow attaki ,na kazdom formazija/gruppirowka po 100 -1000 boegolowok W ochen' xoroschim/xoroschim chansom chast' iz nix budet podorwanna po prodwizeniju k rajonu attaki dlja degradazii/polnoj newozmoznosti funkzionirowanija rls PRO/BMD That would produce widespread ionospheric disturbances that could interrupt radar or infrared sensors for times longer than the attack. ################################# The US has no relevant data on nuclear phenomenology at relevant intercept altitudes. ####################################################### While x-band radars are less susceptible to nuclear blackout, the Achilles heel of Sentinel and Safeguard was random refraction from multiple bursts, for which there is no experimental evidence. ##################### Wopros s 35 ghz i 94 ghz RLS ,budut oni lutsche w dannoj situazii ? s ychetom wozmoznix plusow - ochen' yzkij luch ,dlja cassegran antenni 13.7 metra diametorom 0.014 grad dlja 94 ghz i 0.042 grad dlja 35 ghz i minusow - pri nizkix yglax bolschoe zatuxanie ot atmosferi ,w dozd' rsche xuze Megawatnnie lampi est' na oba diapazona pri depressed traektori wisota poleta mozet bit' 50-60 km pri elevazii 0 grad eto 800 km Y Warlok pri antenne 1.8 metra 94 ghz i impulsnoj moschnosti 100 kwt pri yglax elevazii 30 grad- 700 km pri 0 grad -70 km W 7 raz bolsche antenna = 49 po moschnosti i 10 po moschnsoti = 490.Koren' chetwertoj stepeni daet ywelichenie dalnosti w 4.7 raza Na 35 ghz werojatno lutsche(zatuxanie w atmosfere i ot dozdja mensche ) , no za schet ywelichanija lucha s 0.014 grad w 0.042 grad For attacks greater than a few weapons, this introduces a fundamental uncertainty into ######################################################## NMD. ### Gregory H. Canavan Los Alamos National Laboratory gcanavan@lanl.gov http://www.aps.org/units/fps/newsletters/1999/july/canavan-paper.html
milstar: ВЫСОТНЫЕ И КОСМИЧЕСКИЕ ЯДЕРНЫЕ ВЗРЫВЫ США И СССР По официальным опубликованным в открытой печати перечням ядерных испытаний США19 и СССР20 к категории высотных и космических ядерных взрывов были отнесены 12 19 United States Nuclear Tests. July 1945 – through September 1992. DOE/NV-309 (Rev. 14), December 1994. 20 Ядерные испытания СССР. Москва, ИЗДАТ, 1997. ядерных взрывов США, проведенных в 1955 – 1962 г.г. и 5 ядерных взрывов СССР, прове- денных в 1961 – 1962 г.г. Перечни американских и советских высотных ядерных взрывов приведены в табл. А.1 и А.2, соответственно. Все эти ядерные испытания, как в США, так и в СССР, официально отнесены к категории «Исследования поражающих факторов ядерных взрывов» (в США – «Weapons Effects»).
milstar: Первый высотный ядерный взрыв в США (испытание НА в операции Teapot 6 апреля 1955 г. на высоте 11,2 км21, сброс с бомбардировщика В-36Н) был проведен в целях иссле- дования поражающих факторов ядерных взрывов, используемых для противовоздушной обороны. Через два года было проведено комплексное испытание ракеты Genie (AIR-2A) с ядерной боеголовкой W-25, запущенной с истребителя F-89J (испытание John операции Plumbbob 19 июля 1957 г.22; мощность взрыва 1,7 кт), но из-за меньшей высоты взрыва (6,1 км) это испытание формально не было отнесено к категории высотных ядерных взрывов. Следующая серия американских высотных ядерных взрывов в рамках операции Hardtack I23 была проведена в целях исследования поражающих факторов ядерных взрывов, исполь- зуемых для противоракетной обороны. Первый взрыв малой мощности 1,7 кт (Yucca, 28 ап- реля 1958 г., боеголовка W-25) был произведен с аэростата на высоте 26,2 км. Два после- дующих взрыва более мощных боеголовок W-39 (3,8 Мт) были проведены на ракетах «Ред- стоун» (Teak, 1 августа 1958 г. на высоте 76,8 км, и Orange, 12 августа 1958 г., на высоте 43 км). Чуть позже в Южной Атлантике была проведена не совсем обычная операция «Ар- гус»24,25, в ходе которой было произведено три ядерных взрыва боеголовки W-25 малой мощности 1,7 кт на высотах в сотни километров. Вывод боеголовок на номинальную высоту в 480 км19 производился ракетами Lockheed X-17A с борта надводного корабля ВМС США. Задачей этих ядерных испытаний была проверка идеи Н. Кристофилоса26 о создании искус- ственных радиационных поясов Земли при распаде осколков деления в земной магнито- сфере, которые могли бы выводить из строя ядерные боеголовки противника, движущиеся в околоземном космическом пространстве. Идея Кристофилоса подтвердилась наполовину – искусственные радиационные пояса действительно возникли, но по ряду объективных физи- ческих причин плотность частиц высоких энергий в этих поясах не могла достичь значений, необходимых для поражения ядерных боеголовок. Следующая серия американских высотных и космических ядерных взрывов в целях ис- следования поражающих факторов, используемых для противоракетной обороны, проводи- лась в 1962 г. в рамках операции Dominic27. В этой серии были проведены испытания Starfish Prime (9 июля 1962 г., боеголовка W-49 на ракете «Тор», мощность взрыва 1,45 Мт, высота взрыва 400 км28 [10]), Checkmate (20 октября 1962 г., боеголовка W-50 на ракете XM-33 Strypi, мощность взрыва 60 кт, высота взрыва 147 км), Bluegill Triple Prime (26 октября 1962 г., боеголовка W-50 на ракете «Тор», мощность взрыва 200 – 400 кт, высота взрыва 50 км), и Kingfish (1 ноября 1962 г., боеголовка W-50 на ракете «Тор», мощность взрыва 200 – 400 кт, высота взрыва 96 км). Последний американский высотный ядерный взрыв был проведен 4 ноября 1962 г. Это было комплексное испытание системы противовоздушной обороны «Найк-Геркулес» с ядер- ной боеголовкой W-3127 (испытание Tightrope, мощность взрыва от 1 до 40 кт, высота взрыва 21 км). Советский Союз производил высотные и космические ядерные взрывы в 1961 – 1962 г.г. Задачей этих испытаний (так называемой операции «К») было исследование поражающих факторов ядерного взрыва на больших высотах и проверка функционирования системы про- 21 http:// тиворакетной обороны А-35 при воздействии ядерного взрыва29,30,31,32..Два взрыва малой мощности (2,7 кт) были проведены 27 октября 1961 г., и три взрыва более высокой мощно- сти (300 кт) были проведены 22 и 28 октября, и 1 ноября 1962 г. В испытаниях операции «К» с полигона «Капустин Яр» производился одновременный запуск двух ракет Р-12, выводивших на одну и ту же траекторию головные части, летевшие на некотором расстоянии друг от друга32. Первая ракета была оснащена ядерным зарядом, который подрывался на заданной для данной операции высоте, а в головной части второй были размещены многочисленные датчики, призванные измерять параметры поражающего действия ядерного взрыва. В задачи системы "А" входило: обнаружить и сопровождать ра- диолокационными средствами вторую ракету и осуществить ее перехват противоракетой "В- 1000" в телеметрическом варианте (без боевой части). Ядерные взрывы не вызвали каких- либо нарушений в функционировании радиотехнических систем системы "А": радиолокато- ров точного наведения, радиолиний визирования противоракет, радиолинии передачи ко- манд на борт противоракеты, бортовой аппаратуры стабилизации и управления полетом противоракеты32. ################## По данным 12 Главного управления МО РФ34, полученным ближайшими к эпицентру вы- сотных ядерных взрывов операции «К» (с мощностью 300 кт на высотах от 300 до 60 км; смотри Приложение 1) измерительными пунктами отмечено, что: • максимальное избыточное давление во фронте воздушной ударной волны состав- ляло несколько миллибар, что является в 100-1000 раз меньше поражающих уровней; • увеличение радиоактивного фона естественного космического и земной поверхности излучения зарегистрировано не было; • локальных радиоактивных выпадений и сейсмовзрывных волн не было зарегистри- ровано ни для одного высотного ядерного взрыва за всю историю измерений. Малая величина избыточного давления на фронте воздушной ударной волны объясня- ется не только большим расстоянием до точки взрыва, но и ослаблением ударной волны при распространении в нижние слои атмосферы с увеличивающейся плотностью воздуха (см., например35). По той же самой причине при высотных ядерных взрывах не наблюдаются сейсмовзрывные волны. Отсутствие повышения радиоактивного фона на земной поверхности связано с тем, что толщина атмосферы в десятки раз превосходит характерную толщину поглощения прони- кающего излучения (см., например36,37,38). Отсутствие наблюдаемых локальных радиоактивных выпадений объясняется характе- ром переноса продуктов деления из верхних слоев атмосферы при высотных ядерных взры- вах (см. ниже обсуждение глобальных радиоактивных выпадений). В отличие от обсуждавшихся выше поражающих факторов воздушной ударной волны и проникающих нейтронного и гамма-излучений, световое излучение высотных ядерных взры- вов в некоторых случаях может представлять определенную опасность и на земной поверх- ности. Это связано как с тем, что световое излучение с длиной волны более 3200 ангстрем не поглощается в земной атмосфере (по крайней мере, в ясную погоду), так и с тем, что временные характеристики импульса светового излучения высотных ядерных взрывов отли- чаются от аналогичных характеристик приземных ядерных взрывов (импульс светового из-
milstar: 1.Sineva 15 metrow * 1.9 metra 40 tonn/2800 kg 2. 53t6 10 metrow *1 metr 10 tonn 3. GBI dalnij perexwat 12 metrow *1 metr Odin kontejner 2.2 metra *16 metrow na chassii MZKT 7922 w nem 1.odna RSM -54 2.ili dwe 53t6 3. ili dwe tipa GBI 4. ili pustoj 1000 chassi s RSM -54 esche 4000 s protivoraketami ##################################### Dlja protivnika w yslowijax obmena yadernimi ydarami chansi razlichit w kakom chassi kakoj boekomplekt ,otsreljala li dannaja PU ili net ochen nizkie #########################
milstar: Schumowaja temperatura Cassegr. antenni 10 metrow w diapazone X 50-60 ° K,pri nawedenii ee na solnze -6000 K ############################################################################### pri wozduschnom jadernom wzriwe 1 megatonn na wisote 350 metrow ,osweschennost na ydalenii 30-40 km w 100 raz ############################################################## bolsche solnechnoj ...so wsemi posledstwijami dlja schumowoj tempereturi antenni RLS ######################################################### i priema slabogo signala w prisutstwii ochen silnogo signala pomexi ############################################## [BR]http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%AF%D0%B4%D0%B5%D1%80%D0%BD%D1%8B%D0%B9_%D0%B2%D0%B7%D1%80%D1%8B%D0%B2 [BR]http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%AF%D0%B4%D0%B5%D1%80%D0%BD%D1%8B%D0%B9_%D0%B2%D0%B7%D1%80%D1%8B%D0%B2
milstar: 1 megatonn na wisote 350 metrow ydalenie 530 metrow 2-4 MPA (20-40 atmosfer ili 300 -600 psi) -polnoe razruschenie dorog s asfaltovim i betonnim pokritiem .Gibel ljudej mgnowenna http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%AF%D0%B4%D0%B5%D1%80%D0%BD%D1%8B%D0%B9_%D0%B2%D0%B7%D1%80%D1%8B%D0%B2
milstar: В период 1961-1962 годов в ракетных пусках с полигона МО "Капустин Яр" было проведено семь ядерных и термоядерных взрывов на больших высотах от 23 до 300 км. Целью этих экспериментов являлось изучение физических процессов, сопровождающих ядерные взрывы в специальных условиях, и исследование вопросов, связанных с возможностями создания средств противоракетной обороны. При этом в СССР волновал вопрос не столько о возможностях создания собственной системы ПРО, хотя и это было важно, сколько вопрос о потенциальных возможностях США в этой области и о том, какие действия необходимо предпринять, чтобы нейтрализовать эти возможности. При каждом взрыве организовывалась широкомасштабная система физических наблюдений, которая обеспечивала получение экспериментального материала об эффективности поражающего действия высотного ядерного взрыва и о характеристиках сопровождающих его физических процессов. В реализации системы физических наблюдений принимало участие большое число научных, конструкторских и других организаций, в ней использовалось значительное количество различных технических средств наблюдений, размещавшихся не только в районе взрыва, но, в большинстве случаев, и по всей территории страны. 6 сентября 1961 года был осуществлен пуск зенитной управляемой ракеты с ядерным зарядом. Ядерный взрыв с энерговыделением 11 кт был осуществлен на высоте 22,7 км. Испытание проводилось для оценки поражающих факторов ядерного взрыва на высотах около 20 км и изучения вопросов эффективности противовоздушной обороны. Условное наименование испытания - операция "Гроза". Кроме боевой ракеты, в операции "Гроза" использовались еще две приборные телеметрические ракеты 207АТ. Они были оснащены аппаратурой для измерения параметров и -излучения осколков деления в облаке взрыва. Одна из ракет прошла вблизи центра облака через 10 секунд после взрыва, другая прошла на 2 км ниже точки взрыва. Программа этих измерений была выполнена полностью. Их результаты вместе с результатами гамма- и нейтронных измерений, которые проводились на контейнерах, подвешенных к аэростату, позволили заметно уточнить оценки поражающего действия проникающих излучений на экипажи самолетов и ядерные боеприпасы. Отметим, что в операции "Гроза" впервые были проведены радиолокационные наблюдения (за ракетами 207АТ, которые упоминались выше) в условиях помех, возникающих при ЯВ. 6 октября 1961 года был осуществлен пуск баллистической ракеты средней дальности Р-5 с ядерным зарядом и его подрывом с энерговыделением 40 кт на высоте 41,3 км. Условное наименование - операция "Гром". Цель испытания - определение поражающих факторов атомного взрыва на высотах около 40 км и изучение вопросов, связанных с эффективностью противоракетной обороны. Для экспериментальной проверки закономерности распространения гамма-излучения и нейтронов в условиях пониженной плотности воздуха осуществлялось измерение их параметров на расстояниях 35-40 км от центра взрыва на его высоте. Эти измерения выполнялись приборами, которые доставлялись в заданные точки двумя специально оборудованными зенитными управляемыми ракетами типа 207АТ. Пуск ракет был произведен через 10 секунд и через 20 секунд после старта ракеты Р-5 с ядерным зарядом, и в момент взрыва они оказались на высотах 31 км и 39 км на удалении около 40 км от центра взрыва. Использование двух зенитных ракет обуславливалось необходимостью обеспечить высокую надежность произведенных измерений. Успехи в развитии ракетно-ядерного оружия, достигнутые в США и СССР к началу 60-х годов, стимулировали разработку предложений по созданию систем ПРО. В частности, предполагалось, что наиболее эффективными могут стать системы ПРО с противоракетами, оснащенными ядерными зарядами для перехвата баллистических целей на заатмосферном участке их траектории. 27 октября 1961 года были осуществлены два пуска баллистических ракет средней дальности Р-12 с ядерными зарядами мощностью 1,2 кт. Подрывы этих зарядов производились на высоте 150 км (операция "К-1") и 300 км (операция "К-2"). К целям этих испытаний относились проверка влияния космических ядерных взрывов на средства радиосвязи и радиолокации, исследования физических процессов, сопровождающих космические взрывы и проверка возможности их обнаружения. Эти испытания могут рассматриваться как аналоги космических испытаний США Argus I, II и III, проведенных в августе-сентябре 1958 года с ядерным зарядом энерговыделением 1-2 кт. 22 октября, 28 октября и 1 ноября 1962 года были проведены еще 3 взрыва на больших высотах: "К-3" на высоте 290 км, "К-4" - на высоте 150 км и "К-5" - на высоте 59 км. В этих взрывах использовались термоядерные заряды с энерговыделением в 300 кт. Для ракетных пусков использовалась баллистическая ракета Р-12. В операциях "К-3" и "К-4" использовались по четыре метеорологические ракеты МР-12. Одни из них оснащались средствами регистрации характеристик рентгеновского излучения, другие - нейтронного потока, третьи - электронных концентраций. Запуск ракет производился в такой момент, при котором обеспечивалось нахождение ракет в момент ядерного взрыва в верхней точке траектории (130-140 км). Следует отметить, что в дополнение к измерениям, которые проводились с помощью ракет в 1961 году, в рассматриваемых операциях проводились также измерения параметров искусственных радиационных поясов. С этой целью были запущены спутники "Космос-3", "Космос-5" и "Космос-7". В операциях "К-3" и "К-4" удалось также получить спектрально-временные характеристики свечения воздуха, возбужденного рентгеновским излучением взрыва. Это свечение наблюдалось в сравнительно плотных слоях атмосферы - на высотах 60-90 км. Данные измерения оказались полезными для разработки теоретических моделей "нижних" областей повышенной ионизации, которая в ряде случаев может влиять на распространение радиоволн. Наиболее полно этот эффект был исследован с помощью радиолокационных наблюдений, проведенных в операциях "К". В этих экспериментах была произведена локация объектов, находившихся в области взрыва или за нею. Такими объектами являлись: корпус БР, контрольная ракета, летевшая по той же траектории, что и боевая с известным запаздыванием, спутники, а также внеземные источники радиоизлучения. В опытах "К-3" - "К-5" были в полном объеме проведены запланированные наблюдения за областью взрыва, характером, размерами и продолжительностью существования сигналов, возникающих в этой области. Картину развития ионизированных областей при высотных ЯВ дополнили измерения электронных концентраций, проведенные на ракетах Р-5В (в операции "К-3") и МР-12 (в операциях "К-3" и "К-4"). В совокупности данные радиолокационных наблюдений и измерений на ракетах позволили получить не только конкретные результаты о воздействии высотных ЯВ на радиолокационные средства ПРО, но и данные об основных физических процессах (ионизация, разогрев), возникающих под влиянием таких взрывов в атмосфере. Как отмечалось выше, одной из задач операций "К" являлось получение экспериментальных данных о геофизических явлениях, сопровождающих высотные ЯВ. Эти исследования выполнялись в интересах систем обнаружения ЯВ и контроля за их проведением. Для решения данной задачи был проведен значительный объем наземных и спутниковых наблюдений. В результате было установлено, что высотные ЯВ сопровождаются излучением электромагнитного импульса (ЭМИ) в широком диапазоне радиоволн, значительно превышающего по амплитуде величину ЭМИ, излучаемого при приземных взрывах той же мощности. Было обнаружено, что регистрация ЭМИ высотного ЯВ возможна на больших (до 10 000 километров) расстояниях от эпицентра взрыва. Проведенные геомагнитные измерения подтвердили возможность идентификации мощных ЯВ на высотах более 100-150 км наблюдателем, расположенным практически в любой точке земного шара. http://npc.sarov.ru/issues/coretaming/section3p4.html
milstar: Создание ВКО – важнейшая государственная задача ###################################### vko.ru Центр тяжести и основные усилия вооруженной борьбы переносятся в воздушно-космическое пространство Работа по созданию и становлению ВКО должна стать приоритетной задачей всей системы военного строительства, фиксироваться по отдельной, утвержденной президентом РФ бюджетной статье как важнейшая государственная задача обеспечения надежной обороны страны и национальной безопасности Российской Федерации. В конце декабря 2010 года в Академии военных наук было проведено научное совещание представителей научных организаций, занимающихся вопросами воздушно-космической обороны, где подведены итоги проведенных исследований и заслушаны выработанные выводы и предложения по организации ВКО. Эти вопросы обсуждались и на общем собрании Академии военных наук 26.03.2011 г. Несмотря на большой разброс мнений, по основным вопросам удалось прийти к согласованным позициям, исходя из которых представляется возможным сделать следующие выводы и предложения. Во-первых, совершенно очевидно, что коренным образом изменяется характер вооруженной борьбы. Ее центр тяжести и основные усилия переносятся в воздушно-космическое пространство, которое оказывается все более взаимосвязанным. Ведущие государства мира главную ставку делают на завоевание господства в воздухе и космосе. В самом начале войны планируется проведение массированных воздушно-космических кампаний, состоящих из целого ряда воздушных операций, с нанесением массированных бомбовых, ракетных и радиоэлектронных ударов, прежде всего по авиации, ракетным войскам и военно-морским силам противника, его системе ПВО, пунктам управления, промышленным, энергетическим и другим важнейшим объектам инфраструктуры, а в последующем – и по основной группировке сухопутных войск. Авиация и военно-морские силы могут выполнять эти задачи с удаленных районов базирования, а также без предварительного полного сосредоточения на ТВД. Самолеты и корабли ВМС будут доходить лишь до рубежей пуска крылатых ракет. Последние могут поражать цели практически на всей глубине территории противника. Особую угрозу представляет форсированное развитие стратегического (дальнобойного) высокоточного оружия в обычном снаряжении воздушного и морского базирования, которое может быть использовано для поражения объектов стратегических ядерных сил и в самом начале снизить или свести на нет наш потенциал стратегического сдерживания. Продолжаются работы и по созданию ударных космических средств. Всевысотный обнаружитель (ВВО), придаваемый ЗРС С-400 «Триумф», на полигоне Капустин Яр Фото: Георгий ДАНИЛОВ В этих условиях срыв воздушно-космического нападения приобретает первостепенное, решающее значение. Практически от срыва воздушно-космического нападения противника зависят ход и исход войны и судьба страны в целом. Воздушно-космическая оборона становится главной задачей Вооруженных Сил Российской Федерации. Поэтому она должна решаться не только средствами ПВО, ВВС, а с применением сил и средств всех видов ВС. Во время Великой Отечественной войны, несмотря на наличие войсковой (флотской) ПВО и создание нескольких фронтов ПВО, которые в значительной мере сдерживали ВВС противника, все же 89 процентов самолетов противника было уничтожено нашими ВВС главным образом ударами по аэродромам и силами истребительной авиации и только 11 процентов – средствами ПВО. В наше время активные действия и применение ударных средств приобретают еще большее значение и требуют подключения к решению задач ВКО сил и средств всех видов ВС. (Космических средств, ПРО, ВВС, ВМФ, войсковой, флотской ПВО, РВиА, ВДВ, частей РЭБ и других родов войск). Во-вторых, масштабы и значимость ВКО, осуществление ее во всех сферах, решение задач с привлечением сил и средств всех видов ВС делают невозможным осуществление задач ВКО в рамках какого-либо одного вида ВС (в том числе ВВС и тем более Космического командования) и требуют централизации управления в масштабе Вооруженных Сил под руководством ВГК и Генштаба ВС РФ. Иначе говоря, возникает необходимость не восстановления или воссоздания отдельного вида ВС – Войск ПВО, как это иногда предлагается, а создания единой системы ВКО, объединения в ее рамках всех сил и средств – ВВС, ПВО, ПРО и ПКО и других средств (схема 1). Схема 1Для этого необходимо создание Стратегического командования воздушно-космической обороны в структуре Генерального штаба как органа оперативного управления, призванного обеспечить согласованное боевое применение всех сил и средств, предназначенных для решения задач воздушно-космической обороны. Основные задачи ВКО сводятся к следующему: постоянная разведка воздушно-космического пространства (можно уже говорить о воздушно-космическом ТВД) и своевременное предупреждение о ракетном и воздушно-космическом нападении, осуществление противоракетной и противокосмической обороны (противоспутниковой борьбы, контроля космического пространства и защиты от удара из космоса), противоракетной (стратегической и нестратегической) и противовоздушной обороны. Главная задача создаваемого Стратегического командования ВКО – обеспечить централизованное управление ПРО, ПКО и средствами предупреждения о ракетном нападении (СПРН), контроля космического пространства (ККП) во взаимодействии со всеми силами и средствами ВВС и ПВО, несущими боевое дежурство и находящимися в распоряжении оперативно-стратегических командований (военных округов с учетом их новой организации и предназначения). Как показывает опыт локальных войн и строительства аналогичных систем в ведущих странах, при организации ВКО своей территории система управления должна быть жестко централизована, обеспечивая автоматизированное управление всеми силами и средствами, выполняющими эти задачи, в едином боевом цикле и информационно-управляющем пространстве, где управленческий цикл измеряется секундами. В настоящее время первоначальная основа для создания ВКО имеется. Это прежде всего Космические войска, на которые возложены задачи по предупреждению о ракетном нападении, противоракетной обороне г. Москвы, противодействию космическим системам и контролю космического пространства, а также силы и средства ПВО в составе ВВС оперативно-стратегических командований (военных округов). В ходе обсуждения делались предложения о создании главкомата ВКО на базе ГК ВВС. Но при подчинении не только ПРО, ПКО, СПРН, но и всех сил и средств, участвующих в решении задач ПВО, главкому командованию ВВС, возникает чрезмерно громоздкая, трудно управляемая структура и вместе с тем нарушаются оргструктура и только что установленная система ответственности ВВС и стратегических командований на ТВД (военных округов) за решение задач борьбы с воздушно-космическим противником. А главное – поскольку в наше время воздушно-космическая оборона должна осуществляться с привлечением сил и средств всех видов ВС, полноценное управление ими может проводиться непосредственно ВГК через Генеральный штаб. По итогам ряда проведенных исследований в случае создания ВКО на базе ВВС, когда вместо централизованного единого управления всеми силами и средствами ВКО дело будет ограничиваться их взаимодействием между собой, эффективность решения задач ПВО снизится на 15–20 процентов, а безопасность пролета своих самолетов – на 30 процентов. Существенно усложнится боевое применение ИА, особенно перспективных авиационных комплексов ВКО, таких, как МАК РОУ (А-100), Т 50. Опыт боевых действий на Ближнем Востоке и ряда проведенных учений показал, что при отсутствии единого централизованного управления потери самолетов от своих ЗРК составляют до 20–25 процентов, а в Египте, например, в 1970– 1973 гг. и больше. Кроме того, вариант создания стратегического командования ВКО вместо нового отдельного вида ВС является менее затратным в финансовом и материальном отношении, требует в два раза меньше численности личного состава и обеспечивает ее организационное становление в более короткие сроки. И не требует ломки сложившихся структур системы управления ВС. В-третьих, с учетом изложенных выше соображений Стратегическое командование ВКО целесообразно создавать на базе одного из бывших пунктов управления ПВО и возложить на него следующие основные задачи: планирование и организация под руководством Генштаба ВКО страны, а также взаимодействие всех сил и средств, участвующих в решении задач ВКО, в том числе с союзными государствами; непосредственное управление всеми силами и средствами, несущими боевое дежурство и участвующими в решении задач в системе ВКО. Одна из важнейших задач стратегического командования ВКО – прикрытие основных промышленных и энергетических объектов, узлов коммуникаций, группировок стратегических ядерных сил, аэродромов, центров управления. Для выполнения этой задачи может совершаться маневр силами и средствами ПВО военных округов, в том числе истребительной авиацией. При этом четко должен соблюдаться принцип разделения оперативных и административных функций различных командований примерно по такому же методу, как осуществляется управление американским стратегическим командованием стратегическими ядерными силами, а в перспективе – одновременно стратегическими наступательными и оборонительными силами. Например, в США такое командование занимается только боевым управлением силами и средствами, выделенными для боевого дежурства и выполнения боевых задач (схема 2). Оно не занимается вопросами повседневного строительства и подготовки, обеспечения соответствующих войск (сил). Ответственность за эти задачи возложены на министерства (командования) армии, ВВС и ВМС. Схема 2. Организация управления стратегическими силами СШАПрименительно к российским условиям систему управления ВКО целесообразно строить по такому же принципу, как осуществляется Генштабом боевое управление стратегическими ядерными силами. При создании соответствующих сопряженных систем автоматизированного управления всеми силами и средствами представится возможность осуществлять единое централизованное управление Генштабом как стратегическими ядерными силами, так и стратегическими средствами ВКО. Влияние СК ВКО на силы и средства стратегических командований (военных округов) будет осуществляться путем единого планирования стратегических действий (операций) всех сил и средств, участвующих в ВКО, организации единой системы обнаружения средств воздушно-космического нападения противника, оповещения своих органов управления ВКО, согласованного применения всех сил и средств, привлекаемых для отражения и срыва воздушно-космического нападения противника. В-четвертых, целесообразно принять отдельную государственную программу развития сил и средств ВКО, которые в настоящее время существенно отстают от сил и средств воздушно-космического нападения противника. Это прежде всего относится к космическим средствам обнаружения, средствам предупреждения о ракетном нападении, ПКО, системе радиолокационного обнаружения (особенно крылатых ракет), возможности которой резко снизились. Поскольку современные воздушно-космические средства противника могут производить пуски ракет за сотни и тысячи километров до подхода к цели, необходимо создавать космические, авиационные и противовоздушные комплексы и системы, способные перехватывать средства нападения противника на дальних подступах к нашим объектам. Как уже отмечалось, требуются и новые, более совершенные средства централизованного автоматизированного управления силами и средствами ВКО, новые космические и воздушные пункты разведки, целеуказания и управления типа АВАКС (А-50). В настоящее время существующая система ПРО способна решать задачу прикрытия важнейших наших объектов в центральном промышленном районе от ограниченного ракетно-ядерного удара в начале войны и выполнять боевые задачи в основном информационными силами и средствами предупреждения о ракетном нападении (СПРН) и контроля космического пространства (ККП). Но в случае, если другие страны будут форсировать создание ПРО в важнейших районах мира, надо быть готовыми совершенствовать и соответственно расширять систему ПРО. Поскольку современные воздушно-космические средства противника могут производить пуски ракет за сотни и тысячи километров до подхода к цели, необходимо создавать космические, авиационные и противовоздушные комплексы и системы, способные перехватывать средства нападения противника на дальних подступах к нашим объектам Фото: Георгий ДАНИЛОВ Учитывая, что вся система управления, в том числе средствами воздушно-космического нападения, у потенциально противостоящих стран может быть завязана на космос, главные научно-технологические усилия надо направить на изыскание средств и способов, направленных на обрушение всей космической системы связи и управления. Это не только создаст благоприятные условия для успешного решения задач ВКО, но и нарушит основную базу, на которой строится вся сетецентрическая система управления. С этой целью можно было бы изучить также возможность создания научно-технологического сектора по ВКО в научном центре в Сколкове. В-пятых, с целью более глубокой проработки предлагаемой концепции организации новой системы ВКО, а в последующем и практической проверки ее жизненности осуществить следующие первоочередные мероприятия: а) создать в Генштабе оперативную группу специалистов из представителей ГОУ, Главного штаба ВВС, командования космических войск, других органов управления и Военной академии Генштаба для оценки реального состояния имеющихся сил и средств и системы управления и решения предварительных организационных вопросов в соответствии с Концепцией воздушно-космической обороны РФ на период до 2016 года и дальнейшую перспективу (от 2.04.2006 г.); б) в Генштабе совместно с Главным штабом ВВС и командованием Космических войск провести моделирование системы управления Стратегического командования ВКО. Например, в США для анализа и обоснования вариантов преобразования космического командования США в оперативно-стратегическое командование учеными и военными специалистами были промоделированы и сопоставлены 85 возможных вариантов различных структур и 627 различных предложений; в) после создания Стратегического командования ВКО предусмотреть проведение командно-штабного учения под руководством Генштаба ВС с участием Верховного главнокомандующего ВС РФ со всеми органами управления ВКО с частичным привлечением войск (сил) авиации и других частей ВКО, а также ученых и специалистов оборонной промышленности. В результате всего этого опыта уточнить задачи и оргструктуру ВКО; г) при всех обстоятельствах сохранить Военную академию ВКО (г. Тверь) для подготовки специалистов ВКО широкого профиля и воздержаться от ее объединения с Военно-космической академией (в г. Санкт-Петербурге). Таким образом, в целом воздушно-космическая оборона имеет для Российской Федерации не только стратегическое, но и важное военно-политическое значение. Она становится одним из важнейших факторов обеспечения стратегической стабильности, сдерживания агрессии с применением ядерного и обычного оружия, гарантом своевременного обеспечения президента Российской Федерации – Верховного главнокомандующего Вооруженными Силами Российской Федерации достоверной информацией о воздушно-космической обстановке для принятия соответствующих военно-политических и стратегических решений. В связи с этим и с учетом того, что задачи ВКО должны решаться с участием ряда государственных структур, РАН и промышленностью, включить задачи создания ВКО в Стратегию национальной безопасности и Военную доктрину (при их очередном уточнении). С учетом всего этого дальнейшая работа по созданию и становлению ВКО должна стать приоритетной задачей всей системы военного строительства, финансироваться по отдельной, утвержденной президентом РФ бюджетной статье как важнейшая государственная задача обеспечения надежной обороны страны и национальной безопасности Российской Федерации. Махмут ГАРЕЕВ президент Академии военных наук, генерал армии
milstar: Российские военные эксперты прогнозируют, что к 2020 году на вооружении стран Запада будет порядка 80 тысяч крылатых ракет, заявил в субботу заместитель начальника Генштаба Вооруженных сил РФ Игорь Шеремет. "Мы прогнозируем, что примерно к 2020-му году на вооружении западных стран будет порядка 80 тысяч крылатых ракет, при этом около 2 тысяч - в ядерном оснащении", - сказал Шеремет в эфире радиостанции "Эхо Москвы". По его словам, "совершенно ясно", что эти ракеты создаются не только для проведения учений и устрашения противника. "Этими средствами могут наноситься обезоруживающие, обезглавливающие удары", - пояснил Шеремет. Исходя из этой этих угроз, и создается система Воздушно-космической обороны (ВКО) России, отметил он. "В нее будут введены средства, которые обеспечивают обнаружение ударов и их парирование, нейтрализацию на самой ранней стадии, а также приведение в действие ответного арсенала", - сказал генерал. О создании единой системы Воздушно-космической обороны России президент РФ Дмитрий Медведев объявил в ноябре 2010 года в послании Федеральному собранию. В середине февраля о том, что система ВКО будет создана и заступит на боевое дежурство к концу 2011 года, заявил командующий оперативно-стратегическим командованием ВКО Валерий Иванов. Он отметил, это будет единая система управления, которая позволит выполнять все задачи, которые ставятся перед ВКО на перспективу - среди них предупреждение, обнаружение, уничтожение, подавление и прикрытие объектов. http://rbase.new-factoria.ru/news/chislo-krylatyh-raket-v-stranah-zapada-k-2020-godu-mozhet-vyrasti-do-80-tysyach/
milstar: Представим себе армию и обороняемый ею театр войны; оборона может заключаться в следующем: 1. Армия может атаковать неприятеля, едва только последний вторгнется на театр войны (Мольвиц, Гогенфридберг). 2. Она может занять позицию вблизи границы и выжидать, пока неприятель не появится перед нею с целью атаки, а в этот момент сама на него напасть (Часлау, Coop, Росбах). [310] Очевидно, в этом случае поведение уже более пассивно, выжидание продолжается дольше; допуская, что неприятельское наступление действительно состоится, мы получим по сравнению с первым случаем лишь небольшой выигрыш во времени или даже никакого. Но может случиться, что у неприятеля не хватит решимости для развертывания перед нами с целью атаки; поэтому сражение, которое при действиях по первому способу непременно должно произойти, при действиях по второму уже имеет шансы не состояться; выгоду от выжидания надо расценивать как более крупную. 3. В такой позиции армия может выжидать не только решения неприятеля дать сражение, т.е. появления его перед нашей позицией, но и фактического нападения. (Продолжая черпать примеры из деятельности Фридриха Великого, мы находим у него такой образ действий под Бунцельвицем.) В этом случае дается настоящее оборонительное сражение, которое, однако, как мы уже выше говорили, может заключать в себе наступательное движение той или другой части армии. И здесь, как и в предыдущем случае, выигрыш времени еще не играет существенной роли, но решимость неприятеля подвергается новому испытанию; многие, уже выдвинувшись вперед для атаки, в последнюю минуту или даже после первой попытки отказывались от нее, находя позицию противника слишком сильною. 4, Армия может отнести сопротивление внутрь страны. Цель подобного отступления — вызвать и выждать такое ослабление противника, при котором он или сам приостановит продвижение, или же по меньшей мере окажется не в силах преодолеть то сопротивление, которое мы ему окажем в конце его пути. Проще и яснее всего обнаруживается этот случай тогда, когда обороняющийся имеет возможность отойти за одну или несколько крепостей, которые наступающий вынужден осаждать или обложить. Ясно само собой, насколько это ослабляет вооруженные силы последнего и сколько случаев предоставляется обороняющемуся напасть на врага в каком-либо пункте с крупным перевесом сил. Но даже когда нет крепостей, такое отступление внутрь страны может исподволь доставить обороняющемуся необходимое равновесие или даже перевес сил, которых у него не было на границе его страны, ибо всякое продвижение при стратегическом наступлении ослабляет наступающего отчасти абсолютно, отчасти вследствие неизбежного раздробления сил, о котором мы подробнее скажем при исследовании наступления. Мы здесь, однако, предвосхищаем эту истину, причем рассматриваем ее как факт, достаточно доказанный всеми войнами. В этом четвертом случае особо важное преимущество надо видеть в выигрыше времени. Если наступающий начнет осаждать наши крепости, у нас будет выигрыш во времени до момента вероятного их падения (которое может иметь место через несколько недель, а в некоторых случаях и несколько месяцев); если же его ослабление, т.е. истощение наступательных сил, произойдет лишь вследствие продвижения вперед и занятия необходимых пунктов, следовательно, благодаря протяжению пройденного им пути, то выигрыш времени [311] в большинстве случаев окажется еще крупнее, и наша деятельность не будет уже в такой степени связана с определенным моментом. Кроме изменения соотношения сил между наступающим и обороняющимся, которое создается к концу этого пути, мы должны зачесть в актив обороны вновь повысившуюся выгоду от выжидания. Если бы наступающий и не оказался настолько ослабленным своим продвижением вперед, чтобы потерять способность напасть на наши главные силы там, где они остановятся, то все же у него на это может не хватить решимости, ибо здесь ему всегда потребуется ее больше, нежели нужно было бы близ границы: силы уже ослаблены и не так свежи, а опасность возросла; с другой стороны, для нерешительного полководца достаточно бывает занятия территории, чтобы отогнать всякую мысль о сражении, так как он или действительно думает, или прикрывается предлогом, что в сражении больше нет надобности. Этот упущенный случай для сражения хотя и не явится для обороняющегося таким негативным успехом, каким он был бы в приграничном районе, однако предоставит ему значительный выигрыш времени. Ясно, что во всех четырех указанных случаях обороняющийся пользуется выгодами, предоставляемыми местностью, а также воздействием, оказываемым крепостями и участием народных масс, причем эти воздействующие начала будут играть все большую роль с каждой новой ступенью обороны; они-то преимущественно и вызывают ослабление неприятельских сил на четвертой ступени обороны. А так как выгоды выжидания параллельно возрастают, то из этого само собою следует, что на эти ступени надо смотреть, как на действительную повышающуюся шкалу могущества обороны, и что эта форма войны становится тем сильнее, чем она больше удаляется от наступления. Мы в данном случае не боимся обвинения, будто мы держимся того взгляда, что наиболее сильной является наиболее пассивная оборона. Деятельность сопротивления с каждой последующей ступенью будет не ослабевать, а лишь замедляться, отсрочиваться. Ведь, очевидно, нет ничего противоестественного в утверждении, что на сильной и хорошо укрепленной позиции можно оказать большее сопротивление, а тогда, когда противник наполовину измотает в атаках на нее свои силы, возможно ему нанести более действительный контрудар. Без преимуществ, которые давали ему его позиции, Даун не одержал бы победы под Коллином, и если бы он, когда Фридрих Великий, отступая с поля сражения, располагал не свыше 18 000 человек, повел более энергичное преследование, то получилась бы одна из самых блестящих побед в военных анналах. Итак, мы утверждаем, что с каждой последующей ступенью обороны возрастает перевес или, точнее, противовес, приобретаемый обороняющимся, а, следовательно, наращивается и сила контрудара. Но достигаются ли эти преимущества наращения мощи обороны даром? Отнюдь нет. Ибо жертвы, ценою которых они покупаются, растут в той же пропорции. http://militera.lib.ru/science/clausewitz/06.html
milstar: 30 октября 1962 года в районе ГЦП была проведена операция К-5 - подрыв ядерного заряда Р-12 на высоте 60 км для проверки возможности радиосвязи: связи не было около часа. 1 megatonn ? http://rbase.new-factoria.ru/missile/wobb/r12/r12.shtml
milstar: Россия вправе выйти из договора о стратегических наступательных вооружениях (СНВ-3), если США продолжат развивать свою систему ПРО, сказал РИА Новости в пятницу заместитель директора Института США и Канады РАН Виктор Кременюк. Таким образом эксперт прокомментировал опубликованное в ряде российских СМИ высказывание главы подкомитета по ассигнованиям сената США Патрика Лихи о том, что в договоре СНВ нет положения о выходе из него Москвы в связи с развитием оборонительных вооружений Вашингтона. "Просто человек не в курсе, если он прочитал документ невнимательно, что Россия может за собой зарезервировать такое право (выйти из договора СНВ-3). Как говорится, имеет право на это", - сказал эксперт. Кременюк также отметил, что подобные заявления американского сенатора Лихи имеют небольшой вес. "Мы (российская сторона) же не дрогнем и не будем сразу же пугливо бежать от заявления этого сенатора. Сказал и сказал, пусть говорит", - сказал ученый. В свою очередь, заведующий центром международной безопасности Института мировой экономики и международных отношений (ИМЭМО) РАН Алексей Арбатов пояснил РИА Новости, что с юридической точки зрения и Россия, и США вправе выйти из договора, если высшие интересы государства несовместимы с его соблюдением. Об этом гласит специальная статья договора СНВ-3. "Интерпретация того, что соответствует, а что не соответствует высшим интересам государства, находится на усмотрении того государства, которое решает из договора выходить. Нет никакого арбитража или судьи, который сказал бы: да, ваши доводы обоснованы, или: нет, ваши доводы не обоснованы", - отметил Арбатов. Эксперт также добавил, что Россия сделала специальное заявление, что может выйти из СНВ-3, если сочтет, что развертывание американской ПРО в Европе угрожает ее безопасности. По словам Арбатова, американская и российская стороны вполне логично ссылаются в этом вопросе на преамбулу к договору, где специальным абзацем оговорена взаимосвязь стратегических наступательных и оборонительных вооружений, но "эти ссылки не имеют никакой юридической силы", поскольку эта фраза в преамбуле намеренно составлена таким образом, что ее можно интерпретировать двояко. Причина в том, сказал эксперт, что Россия и США расходятся во мнениях о взаимосвязи стратегических наступательных вооружений и ПРО. Москва убеждена, что сокращение стратегических наступательных вооружений предполагает ограничение оборонительных вооружений, а американцы - что по мере сокращения СНВ стороны могут развертывать дополнительные эшелоны ПРО. "Поэтому утверждение американского парламентария (сенатора Лихи) о том, что Россия не имеет права выйти (из договора) - это просто американское понимание сути этой фразы. Мы это понимание не разделяем", - заключил Арбатов. Новый договор об СНВ, вступивший в силу 5 февраля 2011 года, обязывает Россию и США сократить и ограничить количество развернутых и неразвернутых стратегических наступательных вооружений согласованными суммарными количествами. Начиная с 6 апреля 2011 года, в РФ и США могут проводиться инспекции по новому соглашению. В соответствии с документом, стороны намерены за семь лет сократить суммарное количество боезарядов на треть - до 1,55 тысячи, по сравнению с московским договором 2002 года, и более чем в два раза понизить предельный уровень для стратегических носителей. http://rbase.new-factoria.ru/news/rf-vprave-vyyti-iz-snv-3-esli-ssha-prodolzhat-razvivat-pro-eksperty/
milstar: Ассиметричный ответ О некоторых аспектах совершенствования боевого оснащения современных и перспективных ракетных комплексов стратегического назначения, в условиях противодействия ПРО Владимир Василенко Начальник 4-го ЦНИИ МО РФ, генерал-майор, доктор технических наук Перспективная система ПРО США, по оценкам специалистов, характеризуется как многоэшелонированная, многорубежная, с расширенными возможностями по информационному обеспечению, предполагающая массированное применение средств обнаружения и поражения, использующих различные физические принципы. Подобная характеристика предполагает серьезные качественные изменения в структуре, функционировании и в эффективности применения системы. Анализ разработки и развертывания элементов системы ПРО США показывает, что американцы перешли к практической фазе развертывания опытно-боевой системы ПРО собственной территории. К тому же стали известны планы создания района ПРО в Восточной Европе (Польша и Чехия). Активно и с высоким уровнем финансирования осуществляется разработка основных информационно-разведывательных, управляющих и ударных комплексов для ввода в перспективе в состав этой системы. В создании элементов перспективной системы ПРО территории США можно предполагать принципиальное изменение принятых в настоящее время концепций. Например, переход к использованию в составе боевых частей противоракет средств ядерного перехвата (на основе зарядов малой и сверхмалой мощности) вместо непосредственного кинетического, то есть неядерного, перехвата. Потенциальные возможности рассматриваемой системы порождают серьезную озабоченность по поводу сохранения боевых возможностей СЯС России и, прежде всего, РВСН на требуемом уровне. Несмотря на гипотетический характер ряда направлений работ американцев в области совершенствования ПРО, нельзя исключать их реализуемость в долгосрочной перспективе. То есть, в период, когда предполагается использование группировки РВСН, сформированной на основе ракетного комплекса стратегического назначения (РК СН) «Тополь-М» стационарного шахтного и подвижного грунтового базирования. В этих условиях возникает необходимость анализа возможностей РФ по адекватному ответу возникающей угрозе потери СЯС как инструмента политического сдерживания. Представляется, что предлагаемые некоторыми экспертами меры, связанные с выходом России из Договора о РСМД и развертыванием группировки ракет средней дальности, вряд ли будут рациональными, а главное – достаточными. Наиболее эффективный и рациональный путь - это совершенствование отечественных СЯС, повышение их возможностей по надежному преодолению ПРО. Именно на это направлены те решения, что были приняты в конце 2001 года, когда Вашингтон объявил об одностороннем выходе из Договора по ПРО 1972 года. Основные усилия в складывающейся ситуации должны быть направлены на завершение уже ведущейся долгосрочной работы по качественному совершенствованию боевого оснащения РК СН, а также методов и средств противодействия перспективной ПРО территории США и других регионов. Эта работа проводится в условиях реализации принятых ограничений по Договору о СНП и активного сокращения отечественных СЯС. К выполнению данной работы привлечено значительное число предприятий и научно-производственных организаций промышленности, высшей школы и научно-исследовательских учреждений Министерства обороны РФ. Обновляются научно-технические заделы, созданные еще в годы противостояния американской «Стратегической оборонной инициативе». Кроме того, создаются новые технологии, базирующиеся на современных возможностях предприятий российской кооперации. В качестве приоритетных мер в этом направлении, достаточных для поддержания стратегического баланса и обеспечения гарантированного сдерживания зарубежных стран в условиях развертывания ПРО на период до 2020 года, рассматриваются первоочередные мероприятия, основанные на завершении реализации достигнутых технологий в области создания маневрирующих гиперзвуковых боевых блоков, а также существенного снижения радио- и оптической заметности как штатных, так и перспективных боевых блоков МБР и БРПЛ на всех участках их полета к целям. При этом, совершенствование указанных характеристик планируется в сочетании с использованием качественно новых малогабаритных атмосферных ложных целей. В данной статье не ставится целью раскрыть содержание работ по созданию маневрирующих гиперзвуковых боевых блоков, об этом уже много написано. Гораздо меньше известно о работах, направленных на снижение заметности и распознаваемости боевых блоков МБР и БРПЛ. Именно этому аспекту и посвящена данная статья. Достигнутые технологии и созданные отечественные радиопоглощающие материалы позволяют снизить радиолокационную заметность боевых блоков на внеатмосферном участке траектории на несколько порядков. Это достигается реализацией целого комплекса мер: оптимизацией формы корпуса боевого блока - острый удлиненный конус со скруглением днища; рациональным направлением отделения блока от ракеты или ступени разведения - в направлении носком на радиолокационную станцию; применением легких и эффективных материалов для радиопоглощающих покрытий, нанесенных на корпус блока - их масса составляет 0,05-0,2 кг на м2 поверхности, а коэффициент отражения в сантиметровом диапазоне частот 0,3-10 см - не более -23...-10 дБ и лучше. Существуют материалы с коэффициентами экранного затухания в диапазоне частот от 0,1 до 30 мГц: по магнитной составляющей - 2...40 дБ; по электрической составляющей - на менее 80 дБ. В этом случае эффективная отражающая поверхность боевого блока может составить менее 10-4 м2, а дальность обнаружения – не более 100...200 км, что не позволит перехватывать блок противоракетами дальнего и существенно затрудняет работу противоракет среднего действия. С учетом того, что в составе перспективных информационных средств ПРО значительную долю будут составлять средства обнаружения в видимом и ИК-диапазоне, предприняты и реализуются усилия по существенному снижению и оптической заметности боевых блоков, как на внеатмосферном участке, так и при их спуске в атмосфере. В первом случае радикальным решением является охлаждение поверхности блока до таких уровней температуры, когда его тепловое излучение составит доли ватт на стерадиан и такой блок будет «невидим» для оптических информационно-разведывательных средств типа STSS. В атмосфере определяющее влияние на оптическую заметность блока оказывает светимость его спутного следа. Достигнутые результаты и реализованные разработки позволяют, с одной стороны, оптимизировать состав теплозащитного покрытия блока, убрав из него материалы в наибольшей степени способствующие образованию следа. С другой стороны, производится принудительный впрыск в следовую область специальных жидких продуктов с целью уменьшения интенсивности излучения. Перечисленные меры позволяют обеспечить вероятность преодоления вне- и высокоатмосферных рубежей системы ПРО с вероятностью 0,99. Однако, в нижних слоях атмосферы рассмотренные меры снижения заметности существенной роли уже не играют, так как, с одной стороны, достаточно невелики расстояния от боевого блока до информационных средств ПРО, а с другой, интенсивность торможения блока в атмосфере такова, что ее скомпенсировать уже невозможно. ############################### В этой связи на первый план выступает другой способ и соответствующие ему средства противодействия - малогабаритные атмосферные ложные цели с высотой работоспособности 2...5 км и относительной массой в 5...7 % от массы боевого блока. ######################################################################## Реализация данного способа становится возможной в результате решения двуединой задачи - существенного снижения заметности боевого блока и разработки качественно новых атмосферных ложных целей класса «волнолет», ########################################################### при соответствующем снижении их массы и габаритов. Это позволит взамен одного боевого блока из состава многозарядной головной части ракеты установить до 15...20 эффективных атмосферных ложных целей, что приведет к повышению вероятности преодоления атмосферного рубежа ПРО до уровня в 0,93-0,95. Таким образом, общая вероятность преодоления 3-х рубежей перспективной ПРО, по оценкам специалистов, составит 0,93-0,94. Приведенные оценки позволяют сделать вывод о том, что предпринимаемые шаги в области совершенствования боевого оснащения РК СН, а также методов и средств противодействия перспективной ПРО компенсируют снижение состава группировки СЯС России и делают несостоятельным развертывание системы ПРО территории США. Данный вывод подтверждает правильность сделанного ранее выбора военно-политическим руководством страны в отношении адекватного и рационального ответа на реализуемые попытки ряда зарубежных стан, прежде всего США, девальвировать российский потенциал ядерного сдерживания. И ныне нет, да и в долгосрочной перспективе не просматривается, никакой необходимости в изменении выбранного курса.
milstar: 1.Существуют материалы с коэффициентами экранного затухания в диапазоне частот от 0,1 до 30 мГц: по магнитной составляющей - 2...40 дБ; по электрической составляющей - на менее 80 дБ. В этом случае эффективная отражающая поверхность боевого блока может составить менее 10-4 м2, а дальность обнаружения – не более 100...200 км, что не позволит перехватывать блок противоракетами дальнего и существенно затрудняет работу противоракет среднего действия. ############## Esli stat'ya wische bez opechatok ,to коэффициентами экранного затухания в диапазоне частот от 0,1 до 30 мГц: to THAAD ,SBX -x band 8-12 ghz (8000 -12000 mgz) Krome togo est perspektivi ispolzowanija 35 ghz i 94 ghz (RLS MMW i WARLOC) 2. В этой связи на первый план выступает другой способ и соответствующие ему средства противодействия - малогабаритные атмосферные ложные цели с высотой работоспособности 2...5 км и относительной массой в 5...7 % от массы боевого блока. ######################################################################## Isinnaya cel -konus 550 mm y osnovanija i wisotoj 1750 mm ,massoj 300 kg ,moschnostju 475 kt Chtobi атмосферные ложные цели с высотой работоспособности 2...5 км и относительной массой в 5...7 % от массы боевого блока. leteli takze ,neobxodim dwigatel ,sled ot kotorogo budet widawat loznuju cel ################################################## T.e. dwigatel neobxodim i istinnoj celi (MARV)i loznoj ################################## Eto trebuet reserva zabrasiwaemoj massi ############################
milstar: Konzepcii S-500 ... po zarubeznim dannim Almaz-Antey S-500 Triumfator M Self Propelled Air / Missile Defence System / SA-X-NN Самоходный Комплекс Противоракетной / Противосамолетной Обороны С-500 «Триумфатор-М» PRELIMINARY AND SUBJECT TO REVISION Technical Report APA-TR-2011-0602 However, as the United States effort with the Sprint and HIBEX, and Israeli effort with the Arrow 2 show, it is feasible to construct a compact endo-atmospheric interceptor small enough for mobile deployment, and the 9M82 missile is similar in size, range and apogee performance to the Sprint, with 65% greater launch mass, even if its acceleration performance is inferior - for comparison the 53T6 Gazelle peaks at 200 G and the Sprint at 100+ G. The Israeli IAI Arrow 2 ABM has an apogee of 50 km, and range of 90 km, with a launch mass of 3,500 kg, the latter also comparable to the Sprint ABM. With advances in propellants and lighter, more compact guidance, a missile in the performance class of the 53T6 Gazelle in the envelope of the 9M82 series is clearly feasible without unusual technical risk. The baseline for a mobile exo-atmospheric interceptor is the three stage RIM-161A SM-3 family of naval ABMs, which are cited at an apogee of ~160 km and range of ~500 km. This missile has a cited launch mass of 1,500 kg and length of 6.55 m. Yet again this missile design is compact enough for self-propelled battery application, however it uses a much more complex design, with a lightweight “hit-to-kill” LEAP (Lightweight Exo-atmospheric Projectile) interceptor vehicle. The planned IAI Arrow 3 would provide similar capability, also using “hit-to-kill” technology. What design strategy Almaz-Antey pursue remains to be observed. An S-500 endo-atmospheric interceptor derived from the 9M82/9M82M is a reasonable possibility. Predicting what form the exo-atmospheric interceptor will take is more difficult, as there are more variables. If a three stage design is employed, using “hit-to-kill” technology similar to the RIM-161A SM-3, then yet again a derivative of the 9M82/9M82M airframe would be feasible. If the kill stage design is less ambitious, and as a result larger and heavier, then in turn a much larger booster stack would be required to lift the payload.
milstar: link k konzepziajm S-500 Self Propelled Air / Missile Defence System / SA-X-NN http://www.ausairpower.net/APA-S-500-Triumfator-M.html
milstar: Raytheon предложила европейским флотам НАТО вооружиться противоракетами SM-3 На пресс-конференции, организованной 20 июня во время работы Парижского авиасалона, вице-президент отделения ракетных систем компании Raytheon Эд Мияширо (Ed Miyashiro) предложил ВМС европейских стран НАТО принять на вооружение противоракеты SM-3 как вклад в реализацию поэтапного адаптированного подхода к созданию европейской системы ПРО. Американская компания определила, что эти противоракеты могут поступить на вооружение английского, французского, голландского, датского, немецкого, итальянского и испанского флотов. Эти флоты оснащены современными боевыми кораблями, которые имеют на борту РЛС с фазированной решеткой и другое оборудование, которое позволяет им интегрировать противоракеты SM-3. «Мы ясно видим, что это выполнимо», заявил Мияширо. В настоящее время Нидерланды обсуждают с Германией финансирование адаптации своих кораблей под американское оружие. Голландский фрегат принимал участие в маневрах ВМС США в Тихом океане, в ходе которых осуществлялось слежение за ракетой. Raytheon считает «обнадеживающим» интерес ВМС Нидерландов и поставляет им техническую интерфейс-информацию. Были проведены также исследования по размещению американских противоракет на эсминцы Тype 45 британского флота. Однако производитель зенитных ракет Aster европейский консорциум MBDA рассматривает cвою продукцию в качестве основной оборонительной системы французских фрегатов Horizon и британских Type 45. Консорциум надеется, что правительства европейских стран будут финансировать дальнейшую разработку Aster в качестве их вклада в создание ПРО НАТО, которая будет подключена к американской системе ПРО на континенте. Корабли, на которых возможно размещение противоракет SM-3 Три патрульных корабля ВМС Дании Шесть британских фрегатов Type 45 Три немецких фрегата F-124 Два французских фрегата Horizon Два итальянских фрегата Horizon Четыре голландских корабля ADCF Десять испанских фрегатов F100, оснащенных системой AEGIS
milstar: -------------------------------------------------------------------------------- Rather than using the existing Dual-Band Radar design in new ships, however, the “Air and Missile Defense Radar” (AMDR) aims to fulfill future CG (X)/ DG-51 Flight III cruiser needs through a new competition. It could end up being a big deal for the winning radar manufacturer, and for the fleet… Rather than extending or modifying the existing Dual Band Radar combination used on its DDG-1000 Zumwalt Class, the “Air and Missile Defense Radar” (AMDR) aimed to fulfill these need through a re-opened competition. The resulting radar will have 3 components: •The AMDR-X radar will provide horizon search, precision tracing, missile communications, and final illumination guidance to targets. •The AMDR-S radar will provide wide-area volume search, tracking, Ballistic Missile Defense (BMD) discrimination, and missile communications. While CG (X) and its DDG-51 Flight III replacement are both “blue water” ships, requirements do call for defense against very low observable/very low flyer (VLO/VLF) threats in heavy land, sea, and rain clutter, where S-band has some advantages. •The back-end Radar Suite Controller (RSC) will perform all coordination, ensuring that the radars work well together. The US Congressional GAO estimates the cost of the AMDR program at $2.3 billion for R&D and $13.4 billion for procurement, a total of $15.7 billion. ############################################################################################## In order to reach those figures, however, AMDR will need to seize a larger opportunity. DDG-77 USS O’Kane (click to view full)That requirement for adjustable size is the key to AMDR’s larger opportunity. If the adjustments can be taken far enough, it could give the Navy an opportunity to add or retrofit AMDR to some of its 60+ serving Arleigh Burke Class ships, ############################################################ DDG-1000 Zumwalt Class destroyers, or later carriers of the CVN-78 Gerald R. Ford Class. ############################################################# An October 2008 report from the right-wing Heritage Foundation draws on other sources to note that weight shifts can also create issues: ”...SPY-1E [active array] radar could affect the stability of the upgraded Arleigh Burkes because the radar’s phased-array pan-els weigh more than the panels of the earlier SPY-1 radar, which it will replace. While the SPY-1E’s weight is concentrated more in the panels, freeing more space below deck,[78] this greater weight would be added to the ship’s superstructure. Combined with the DDG-51’s relatively narrow hull width and short length, this could cause stability problems, particularly when sailing in rough weather.” http://www.defenseindustrydaily.com/AMDR-Competition-The-USAs-Next-Dual-Band-Radar-05682/ Nor are they devoid of X-band or ballistic missile defense experience. Their L-Band AN/TPS-59 long range radar has been used in missile intercept tests, and is the only long range 3D Radar in the Marine Air-Ground Task Force. It’s related to the AN/TPS-117, which is in widespread service with over 16 countries. Then, too, the Patriot missile’s MEADS successor system’s MFCR radar will integrate an active array dual-band set of X-band and UHF modules, via a common processor for data and signal processing. SBX-1, Pearl Harbor (click to view full)Raytheon goes into AMDR with experience developing the existing Dual-Band Radar’s Radar Suite Controller and SPY-3 X-band radar, along with the dual X/S band system that will equip the Cobra Judy (USNS Observation Island) Replacement vessel used to track missile launches and tests around the world. Phased array radars for wide-area air and ballistic missile defense are another strong point. Raytheon builds the AN/TPY-2 X-band radar used by the land-based THAAD missile system, the 280 foot high X-band array on the floating SBX missile defense radar, and the large land-based ballistic missile Upgraded Early Warning Systems like the AN/FPS-108 Cobra Dane and AN/FPS-115 PAVE PAWS. On the S-band side, the firm builds the S-band transmitters for Lockheed’s SPY-1 radar. Unsurprisingly, Raytheon personnel who talked to us said that: ”... leveraging concepts, hardware, algorithms and software from our family of radars provides a level of effectiveness, reliability and affordability to our proposed AMDR solution…. The challenge for all the competitors will be to deliver a modular design. The requirements demand that the design be scalable without significant redesign…. A high power active radar system requires significant space not only for the arrays themselves but also for the power and cooling equipment needed to support its operation. Finding space for additional generators and HVAC plants can be quite challenging for a backfit application. That is why power efficiency is a premium for these systems.” Northrop Grumman was a less obvious contender, despite its enviable record making advanced AESA and phased array radars for use on aircraft of all types and sizes, and land-based systems like the US Marines’ Ground/Air Task Oriented Radar (G/ATOR). In subsequent discussions, he stressed that Northrop Grumman has shipboard radar experience, too. They’re the prime contractor for the AN/SPQ-9B track-while-scan X-band radar, the SPS-74 used to detect submarine periscopes, and navigation radars. On a less visible note, the firm has been working under several CRAD programs from 2005 to the present, targeted at technology demonstrations, system risk reduction, and new integration techniques for advanced S-band shipboard radars. Finally, the firm has a partnership with Australia’s CEA Technologies, which is developing an advanced AESA X-band (CEAMOUNT) and S-band (CEAFAR) radar set for Australia’s ANZAC class frigate upgrade. What does this team see as important? “The ability to scale up to a potential future cruiser or down to a DDG-51 variant is fundamental to the Northrop Grumman radar architecture. Size, weight and power (SWaP) of the radar system are the key drivers…. Minimizing the radar impact is key to an affordable surface combatant solution. We are focused on not just the radar technology, but to minimize the ship impact while allowing for scalable growth in the future. We are working closely with various elements in the Navy to address the ship impact of large AESA radars on the entire ship.”
milstar: Aegis Radar http://www.defenseindustrydaily.com/The-US-Navys-Dual-Band-Radars-05393/ http://media.defenseindustrydaily.com/images/ELEC_CG-60_AEGIS_Antenna_Suite_lg.jpg 1.AN/SPS-49 Very Long-Range Air Surveillance Radar Antenna Parameters: Parabolic Reflector stabilized for roll and pitch 7.3m/24 ft wide, 4.3m/14.2 ft high Gain 28.5 dB Scan rate 6 or 12 rpm The AN/SPS-49(V) radar operates in the frequency range of 850 - 942 MHZ. In the long range mode, the AN/SPS-49 can detect small fighter aircraft at ranges in excess of 225 nautical miles Transmitting Power: 360 kW peak 280 kW specified peak power 12-13 kW average power http://www.globalsecurity.org/military/systems/ship/systems/an-sps-49.htm 2. Passive phase array with diametr 3.7 metr 3.1 -3.45 ghz AEGIS ships have a more effective radar at their disposal, however: the AN/SPY-1B/D/E passive phased array S-band radar can be seen as the hexagonal plates mounted on the ship’s superstructure. SPY-1 has a slightly shorter horizon than the SPS-49, and can be susceptible to land and wave clutter, but is used to search and track over large areas. It can search for and track over 200 targets, providing mid-course guidance that can bring air defense missiles closer to their targets. Some versions can even provide ballistic missile defense tracking, after appropriate modifications to their back-end electronics and radar software. Lockheed Martin’s SPY-4 Volume Search Radar (VSR) is an S-band active array antenna, rather than the SPY-1’s S-band passive phased array. The Navy was originally going to use the L-band/D-band for the DBR’s second radar, but Lockheed Martin had been doing research on an active array S-band Advanced Radar (SBAR) that could potentially replace SPY-1 radars on existing AEGIS ships. A demonstrator began operating in Moorestown, NJ in 2003. That same year, its performance convinced the Navy to switch to S-band, and to make Lockheed Martin the DBR subcontractor for the volume search radar (VSR) antenna. It also convinced Lockheed Martin to continue work on the project as a complete, integrated radar, now known as “S4R”. S-band offers superior performance in high-moisture clutter conditions like rain or fog, and is excellent for scanning and tracking within a very large ############################################################################################### volume. ###### While Lockheed Martin makes the VSR antenna, the dual-band approach means that Raytheon is responsible for the radars’ common back-end electronics and software. 3 ... The 3rd component is the AN/SPG-62 X-band radar “illuminators,” which designate targets for final intercept by air defense missiles; DDG-51 destroyers have 3, and CG-47 cruisers have 4. During saturation attacks, the AEGIS combat system must time-share the illuminators, engaging them only for final intercept and then switching to another target.
milstar: Figure 3: The image of the Aries target vehicle from the LEAP sensors just before intercept. (US Navy photo) http://www.carnegieendowment.org/pdf/npp/unionofconcernedscienctistpaper3-3-02.pdf Navy Theater-Wide cannot be used to engage missiles with a range of about 400 kilometers or less traveling on standard trajectories, since those missiles never reach altitudes greater than 100 kilometers, below which LEAP cannot operate. (Recall that the target used in the NTW test was flown on a highly lofted trajectory.) [BR]http://www.carnegieendowment.org/pdf/npp/unionofconcernedscienctistpaper3-3-02.pdf 13 For missiles with ranges greater than a few hundred kilometers, the atmospheric forces during reentry are very large, and can break the missile body off the warhead if it remains attached. When this happens, the force of the breakup and unpredictable atmospheric forces on ragged edges created by the breakup can cause the warhead to tumble and swerve significantly. Those missiles reentered the atmosphere at roughly 2 km/s. Since the atmospheric forces increase with the square of the missile’s speed, a Nodong missile with a speed of 3 km/s would be subject to forces more than twice as large as the al Hussein. The acceleration a required to move the aim point sideways by a distance d in a time t can be found from the equation d = at2/2. This shows that to move the aim point by 3 meters in 0.1 seconds would require a lateral acceleration of about 60g, which is probably ten times the acceleration that LEAP is capable of (Ted Postol, ######################################################################### personal communication). The image of the Aries target vehicle from the LEAP sensors just before intercept. (US Navy photo) Figure 3: The closing speed between the target and interceptor in the test was roughly 4 km/s.11 (For comparison, the closing speed in the intercept tests of the ground-based midcourse missile defense system have been 7.4 km/s.) Given the speeds of the target and interceptor and the reported closing speed, we calculate that the interceptor and target collided at an angle of 107 degrees (i.e., 73 degree from head-on). The closing speed between the target and interceptor in the test was roughly 4 km/s.11 (For comparison, the closing speed in the intercept tests of the ground-based midcourse missile defense system have been 7.4 km/s.) Given the speeds of the target and interceptor and the reported closing speed, we calculate that the interceptor and target collided at an angle of 107 degrees (i.e., 73 degree from head-on). One report said the intercept took place “more than 300 miles [480 km] northwest of Hawaii.”12 It is not clear whether “Hawaii” refers to the target launch site at Kauai or to another part of the Hawaii islands. Computer modeling of the Aries missile shows that if its burnout speed was 2.4 km/s and it flew for eight minutes to an intercept point at an altitude of 160 kilometers, then it flew on a significantly lofted trajectory, with a loft angle at burnout of about 64 degrees. The intercept would then have taken place about 430 kilometers from the target launch site and the target would have had a speed of 1.9 km/s at intercept. Computer modeling of the SM-3 missile shows that if it flew for two to three minutes to reach the intercept point, the intercept would have taken place 200 to 360 kilometers from the Lake Erie cruiser. Implications of Target Size The target in this test was large because the warhead section did not separate from the Aries booster, as is evident from Figure 3. In general, one expects ballistic missiles with ranges of interest for Navy Theater-Wide to have separable warheads.13 In particular, the North Korean Nodong missile, which could be used to threaten targets in Japan, is believed to have a separable warhead. The same is true for Chinese 600-km-range DF-15 (M-9) missiles, which are reportedly deployed along the Taiwan Strait. The fact that the target was large has two important implications. First, the large physical size of the Aries booster and the presence of features on the booster, such as the fins, that could give large radar returns, would give the target a much larger radar cross section than the warhead by itself unless it was viewed nearly head-on. This is important because of the relatively poor capability of the SPY-1 radar (see Appendix). This larger radar cross section would make it easier for the SPY radar to track the target accurately so that it could calculate an intercept location and guide the interceptor toward it.14 Appendix: The SPY-1 Radar The SPY-1 radar was designed for an air-defense role, and is therefore designed to track large objects that are fairly close to the radar, and is not very capable of tracking small objects—such as warheads, decoys and missile debris—at long ranges. One estimate of the capability of the current SPY radar suggests that its detection range against a warhead is well under 1,000 kilometers and possibly even less than 500 kilometers.20 Even if detection is possible, the radar may not give very precise track data if the tracking takes place when the warhead is near the edge of the detection range of the radar, so that the signal-to-noise ratio would be relatively low. Thus, the tracking capability of the radar might not be very good against a warhead on even a relatively short-range trajectory, as in this test (in the middle of the target’s trajectory, it would have had a slant range of 425 to 500 kilometers from the radar), and could be considerably worse against longer range missiles, which NTW is intended to engage. Moreover, since the wavelength of the S-band SPY radar is three times that of the X-band radars that are planned as part of the ground-based midcourse system, and because this radar was not designed for missile defense purposes, the SPY radar’s ability to discriminate and track is likely to be very poor relative to the X-band radars. ################################# 20
milstar: Intercepting an incoming warhead in a test is not an unusually difficult achievement if you have missiles capable of entering the upper atmosphere and good tracking radars. The Nike-Zeus system intercepted 10 out of 14 warheads in 1962, although this was with nuclear warheads. ################################################################################ 5 The first successful non-nuclear intercept of a dummy Minuteman ICBM warhead in flight was on 10 June 1984 by an infra-red guided Kinetic Kill Vehicle (KKV), which unfurled a 4.2 metre metal net containing 36 spines.6 http://www.ausairpower.net/APA-NOTAM-140110-1.html
полная версия страницы